Мосс решила сменить тему.

– А Джозеф не занимался в фотокружке?

– Опять же, я не знаю.

– А могли бы мы поговорить с вашей супругой? – спросила Кей.

– Нет. Доктор сегодня рано утром приходил и дал ей снотворное.

– Джозефу платили за фотографии?

Дэвид недоуменно улыбнулся.

– Нет. Он долгое время стоял на бирже труда. Вы должны об этом знать.

– Марисса Льюис когда-нибудь приходила к вам в дом? – спросила Мосс. – Особенно в последний год.

– Нет. По крайней мере, я об этом не знаю. Мы всегда волновались за него, потому что он не проявлял интереса ни к одному существу какого-либо пола.

Мосс посмотрела на Кей. Они задали все вопросы, кроме одного.

– Мистер Питкин, мне нужно показать вам фотографии, которые мы нашли в телефоне Джозефа. Они могут вас расстроить. Но я прошу вас посмотреть на них, потому что они очень важны для нашего расследования.

Дэвид не сводил взгляд с Мосс. Она достала папку, открыла ее и вынула фотографии связанного Джозефа и рисунок противогаза.

Дэвид взглянул на фотографии, изо всех сил пытаясь справиться с охватившими его эмоциями.

– Да кто вы такие, чтобы приходить ко мне в дом и показывать это? – гневно вскричал он.

– Мистер Питкин, Джозеф когда-нибудь говорил, что у него есть друг или что он боится за свою жизнь?

– А вам когда-нибудь говорили, что Джозеф находился в группе риска по суициду? – выпалил он.

– Нет.

– Но вы же видели, в каком он был состоянии, когда его допрашивали? И никому у вас в участке не пришло в голову вызвать врача или понять, что его нельзя оставлять в камере одного? – Дэвид в ярости сбросил фотографии со стола. – А теперь убирайтесь из моего дома!

Кей торопливо собрала фотографии с пола и сложила их в папку.

– Мистер Питкин, пожалуйста, скажите, есть ли у вас какие-нибудь предположения, кто мог отправить Джозефу такое письмо?

– Вы что, не слышали меня? – заревел он, схватил Мосс за куртку, поднял ее со стула и потащил в коридор.

– Сэр, пожалуйста, перестаньте, – просила Кей, следуя за ним к входной двери.

Дэвид отпустил Мосс, взялся за ручку и открыл дверь. Мосс предостерегающе подняла руку, когда он снова хотел схватить ее за куртку.

– Этого достаточно, – сказала она, выходя за дверь.

Как только Кей переступила порог, дверь за ними захлопнулась.

– Вы в порядке, мэм? – спросила Кей, когда они вышли на тротуар.

– Да, и не зови меня «мэм». Я не член королевской семьи, – ответила Мосс, поправляя кофту под курткой. – Ну а чего еще можно было ожидать? Я просто подумала, что попытка не пытка. Вдруг он что-то знает.

– Думаете, он что-то знает?

– Нет, не думаю. Но у меня слабо развита интуиция. Это Эрика мастер по этой части.

Макгорри было поручено проверить показания Эллы Бартлетт – танцовщицы, которая ездила к оценщику вместе с Мариссой. Утром он поговорил по телефону с невероятно манерным мужчиной по имени Мартин, и тот дал ему номер Эллы. Танцовщица согласилась встретиться после тренировки, но в назначенное время не появилась. Макгорри ждал ее у выхода из спортклуба уже двадцать минут. Снег перестал, но было очень сыро, и у него начали неметь ноги. Клуб «Джим Бокс» находился на деловой улице рядом с ювелирным кварталом Хэттон-Гарден, в самом центре Лондона. Пока Макгорри пил кофе около старомодной красной телефонной будки, мимо него проехало шесть инкассаторских фургонов.

– Привет! Вы Джон?

Он обернулся и увидел миниатюрную блондинку двадцати с небольшим лет. От ее красоты захватывало дух. У нее были длинные волосы медового оттенка и большие голубые глаза.

– Да, я инспектор Джон Макгорри. Правильно ли я понимаю, что имею дело с мисс Бартлетт? – Он сразу же осознал, что это прозвучало до смешного официозно.

– Зовите меня Элла. А к вам можно обращаться по имени? И покажите, пожалуйста, удостоверение. В наше время никому нельзя доверять, знаете.

Он достал удостоверение и передал ей.

– В жизни вы гораздо симпатичнее, – сказала она, возвращая документ.

– Что ж, пойдемте.

– У вас есть оружие?

– Нет. Следователи не носят оружие.

– А наручники? Перцовый баллончик? – наивно спросила девушка, выпучив глаза.

– Иногда вожу с собой в машине.

– А как вы сюда доехали? – спросила она, оглядываясь.

– На метро. Я приехал на метро, – еще больше смутившись, ответил Макгорри.

– Значит, вы не вооружены и совершенно беззащитны?… Извините, это я так шучу.

– Мне нужна ваша помощь, чтобы найти того ювелира. Это очень важно для следствия. И не смешно.

– Извините… Мне она нравилась, Марисса. Я тоже думала все бросить и махнуть в Лос-Анджелес или Нью-Йорк. Но у меня кишка тонка. А у нее – нет.

Они пошли по улице и на пересечении с Хэттон-Гарден, где уже виднелись первые ювелирные магазины, повернули направо. Ярко освещенные витрины наполняли светом серый холодный день и демонстрировали миру шикарные изделия из золота и серебра. Пока они шли, Элла то и дело останавливалась, всматривалась в витрины и оглядывала улицу.

– Мы всю дорогу тогда болтали и шли с другой стороны. Я не смотрела, куда мы идем, – сказала она. – Через какое-то время они все кажутся одинаковыми.

Они прошли еще немного, и она остановилась около красного почтового ящика.

– Мне кажется, мы были здесь, – показала она на дверь напротив него.

– Почему вы так считаете?

– Узнаю почтовый ящик. Он очень старый.

Макгорри посмотрел на вывеску: «Литман и сыновья. Ювелирный дом, осн. в 1884».

Они вошли внутрь, и над дверью приятно прозвенел старомодный колокольчик. Магазин был оформлен с подчеркнутой изысканностью. Длинная стеклянная витрина сияла. Пожилой, почти полностью лысый и немного сгорбленный мужчина вышел к ним из задней комнаты. Он окинул их цепким взглядом, но ничего не сказал, ожидая, что они первыми начнут разговор.

Макгорри предъявил удостоверение и объяснил причину визита. Элла не узнала мужчину, зато он узнал ее.

– Да. Вы приходили с молодой девушкой, брюнеткой. Приносили серьги из бриллиантов исключительной чистоты с огранкой «принцесса» в 1,62 карата и золота 999 пробы.

– Вы уверены, что все так и было? – переспросил Макгорри.

– Это моя работа, – надменно ответил мужчина. – И уж конечно, я не забываю красивых девушек. Ваша подруга передумала и решила продать? Как ее имя?